Речь Министра иностранных дел Великобритании Бориса Джонсона на ежегодной конференции «Чатэм–хаус» 2017 года
В своем выступлении в Чатэм-Хаусе министр иностранных дел подчеркнул важность дипломатии и диалога как единственного испытанного способа избежать ядерной войны.
Добрый день, Очень рад быть здесь, в этом замечательном отеле, который я в свое время открывал. В свое время в качестве мэра я открыл множество отелей по всему Лондону, и я определенно открывал этот отель на одном этапе, и он, несомненно, является примером той самой инфраструктуры, о которой вы только что говорили, Робин. Это вдохновляющее здание, созданное много десятилетий назад, более ста лет назад, и она была прекрасно обновлена, и оно было прекрасно обновлено и выдержало все испытания временем, и именно об этом я и хочу поговорить сегодня утром.
Вы все здесь в Чатэм-Хаус выглядите слишком молодыми, чтобы помнить начало 80—х и уж тем более конец 70-х. А я помню.
Я помню, как меня пробирало от страха до мозга костей, не только от фотографий в газетах, но и оттого что сотни ядерных снарядов оказались нацелены на эту страну после Варшавского договора.
Еще страшнее было от попыток британского правительства увещевать обеспокоенное население – например, через брошюры и фильмы о том, как построить ядерное убежище.
Вам следовало снять несколько дверей с петель, прислонить их к стене по диагонали, укрепить чемоданами, которые нужно было набить книгами, а затем включить Radio 4, по которому план спасения должен был повторяться каждые несколько минут.
Это были времена, когда все британские дети должны были знать о системе четырехминутных предупреждений, о возможном ядерном ударе и об опасности лучевой болезни. Мы читали книгу Рэймонда Бриггса «Куда дует ветер» и не могли не думать об ужасе, который несет ядерное оружие.
Эта угроза отступила с концом Холодной войны. И мы не хотим, чтобы она вернулась.
Именно поэтому люди сейчас с наблюдают с таким интересом – и с первыми признаками осознания – события, происходящие на Корейском полуострове.
В этом году Ким Чен Ын протестировал уже 19 ракет и осуществил четыре из шести ядерных испытаний, проведенных за всю историю Северной Кореи.
Сегодня принято считать, что возможности Кима близки к тому, чтобы запустить баллистическую межконтинентальную ракету с ядерной боеголовкой в сторону континентальной части Соединенных Штатов.
Я должен подчеркнуть, что это вызывает тревогу не только в Америке, эту угрозу также единодушно осудили Россия, Китай, ЕС, не говоря об опасениях со стороны таких мирных стран, как Япония и Южная Корея.
Этот ускоренный темп тестирования ядерного оружия в сочетании с показными вспышками словесной воинственности пробудили – даже в нашей стране – страх, который, как нам казалось, был забыт с окончанием Холодной войны.
Вполне объяснимо, что общественность начала всерьез задумываться над тем, что ядерный дамоклов меч снова занесен над головой человечества.
Поэтому сейчас, возможно, подходящий момент для того, чтобы спокойно и объективно оценить положение.
Прежде чем переиздавать старую брошюру под названием «Защитить и выжить» и учить наших детей прятаться под парты, прежде чем запасаться консервированной фасолью и мясными консервами, давайте посмотрим на историю ядерного оружия и на то, как все мы сообща пытались сдержать его распространение.
Многие из самых пессимистических прогнозов оказались совершенно неверны.
Америка, конечно, первой применила бомбу в 1945 году; потом в 1949 году Советский Союз взорвал устройство в Семипалатинске; мы были следующими в 1952 году; затем французы провели испытания в Сахаре в 1960 году.
В тот момент кандидат на пост президента США Джон Ф. Кеннеди предсказал, что к 1964 году, т. е. в течение четырех лет, ядерное оружие появится у десяти, 15 или 20 стран.
Как оказалось, по прошествии почти 60 лет после его предупреждения, количество стран, обладающих ядерным оружием, по-прежнему не измеряется двузначными цифрами, несмотря на то, что Договор о нераспространении ядерного оружия все еще не подписан такими заметными странами, как Индия и Пакистан.
Это просто поразительные данные и выдающееся достижение.
Если учитывать то, что каждая предыдущая военная разработка – от огнестрельного оружия до реактивных истребителей – распространялась среди человечества, словно кожная сыпь, необходимо задать себе вопрос «почему». Почему ядерное оружие стало таким заметным исключением?
Ведь не может же быть, что это оружие настолько сложное, что сделать его способны лишь несколько так называемых развитых государств.
Действительно, это трудоемкий и очень дорогой процесс – однако этой технологии уже более 70 лет, и ее преподают в университетах – если не в школах – уже на протяжении нескольких поколений.
Ответ отчасти заключается в том, что после войны многие страны благоразумно решили укрыться под ядерным зонтом, который предоставляют США.
Таким был выбор многих государств в Европе и в Азии, и это по праву следует расценивать как один из величайших вкладов Америки в беспрецедентную эпоху мира и процветания, в которой мы все живем. Я должен оговориться, что некоторые европейские страны оказались под другим, конкурирующим, зонтом, который предоставлял Советский Союз, хотя на том этапе у них не было выбора в этом вопросе.
Именно это американское предложение – эта гарантия – сделала возможным глобальный консенсус, воплощенный в Договоре о нераспространении ядерного оружия 1970 года.
Этот договор объединил 191 страну, чтобы признать особую роль пяти ядерных держав Cовета Безопасности, и в то же время настоять на том, чтобы не происходило дальнейшего распространения этого оружия, и чтобы атомная энергетика использовалась исключительно в мирных целях.
Это был важнейший дипломатический успех. Это было достижением, в котором Великобритания – как один из ведущих гарантов международного послевоенного порядка – сыграла решающую роль. (комментарии политического характера удалены)
Эта дипломатия помогла сделать мир более безопасным, более защищенным, более уверенным и, следовательно, более процветающим.
Это помогло избежать того, что в противном случае могло бы оказаться безоглядным скатыванием к разрушению, при котором мир превратился бы в большую арену мексиканских противостояний или ядерную версию финальной сцены фильма «Бешеные псы».
Сегодня эта дальновидность и проницательность необходимы как никогда, для сохранения не только ДНЯО, но и одного из наиболее ценных дополнительных соглашений – ядерной сделки с Ираном.
Чтобы понять важность Совместного всеобъемлющего плана действий, следует вспомнить, что до его подписания в 2015 году у Ирана было достаточно центрифуг и низкообогащенного урана, чтобы в течение несколько месяцев начать производство основного материала по меньшей мере для одной атомной бомбы.
Давайте вспомним, какими были бы последствия для Ирана и всего мира, если бы Тегеран пошел по этому пути.
Не будем говорить об ответе Израиля или Соединенных Штатов на тот факт, что ядерное оружие оказалось бы в руках у иранского режима, который неоднократно впадал в чудовищную риторику в отношении самого существования «сионистского государства».
Иран, вооруженный ядерным оружием, оказывал бы неодолимое давление на другие страны, для того, чтобы повышать ставки и провоцировать гонку вооружений в регионе, который уже и так является одним из самых взрывоопасных в мире.
Представьте себе все взаимосвязанные конфессиональные, династические и междоусобные конфликты на Ближнем Востоке сегодня. А теперь добавьте к этому гонку ядерных вооружений.
Подумайте о кошмаре, которого удалось избежать благодаря соглашению с Ираном.
Мы избежим этого кошмара и в дальнейшем, если будем мыслить здраво, если будем проявлять такое же благородство и мудрость, которые проявили стороны, обсуждавшие ДНЯО.
В первую очередь и очень важно понять, что президент Трамп не отказался от Совместного всеобъемлющего плана действий.
Он продолжает отказываться от санкций против Ирана, связанных с ядерной сферой, и я, поговорив с рядом самых влиятельных фигур на Капитолийском холме – ни одна из которых не является сторонником иранского режима – нисколько не сомневаюсь в том, что благодаря решимости и мужеству СВПД можно сохранить.
Не только потому, что это в интересах безопасности Запада, – хотя так оно и есть, – но и потому, что это полностью в интересах иранского народа.
Это великая страна, 80 миллионов человек – две трети из которых еще не достигли 30 лет.
Это нация высокообразованных людей, как мужчин, так и женщин.
Они смотрят Youtube; они танцуют под музыкальные клипы, пусть и тайно, в стенах собственного дома.
Они пользуются технологиями и понимают их, и их переполняет дух капитализма и предпринимательства.
Если мы сможем показать им, что им рады на большом глобальном рынке идей и инноваций, тогда со временем, возможно, возникнут совсем другие отношения с современными наследниками одной из величайших древнейших цивилизаций.
И именно эту возможность открывает СВПД, не только предотвращая кошмар, но и заканчивая длительное и в основном добровольное устранение Ирана с пути, избранного мировым сообществом, на который мечтают ступить так много миллионов иранцев.
И, конечно, мы разделяем глубокую озабоченность наших американских друзей и многих наших союзников – как в Европе, так и по всему Ближнему Востоку, – вызванную подрывными действиями Корпуса Стражей Исламской революции в странах, расположенных в сотнях миль от его границ.
Это просто вызывающе и опасно – то, что Иран поставил «Хезболле» в Ливане десятки тысяч ракет – оружия, которое даже сейчас направлено на Израиль, но использование которого приведет к наиболее разрушительным ответным мерам не против Ирана, ответственной стороны, а против народа Ливана.
Измученному народу Йемена не может ни принести пользу, ни оказать услугу то, что Иран поставляет ракеты, которые повстанцы «Аль-Хути» регулярно используют для бомбежки городов в Саудовской Аравии, чем, увы, может только укреплять убеждения тех жителей региона, которые верят в то, что на действия Ирана можно отвечать только силой.
Поразительно, что иранцы, которые сами так трагически пострадали от химического оружия, примененного Саддамом Хусейном в 1980-е годы, сейчас поддерживают и покрывают преступления Башара Асада, который использует те же методы против своего собственного народа.
Правильно то, что мы должны присоединиться к нашим американским друзьям и союзникам, чтобы давать отпор такому поведению везде, где возможно.
Но это вовсе не означает, что мы должны списывать Иран со счетов, отказываться от взаимодействия с Ираном или проявлять неуважение к его народу.
Напротив, мы должны по-прежнему стремиться к тому, чтобы показывать этим людям, что им будет лучше от этого соглашения и перспективы возобновления отношений, которая в нем предусмотрена.
И об этой модели – твердости и одновременного вовлечения, где оба эти элемента укрепляют друг друга – мы должны постоянно помнить, стараясь снять напряженность на Корейском полуострове.
Правильно, что Рекс Тиллерсон специально инициировал диалог.
Он попытался предоставить режиму некоторые разумные заверения, чтобы дать ему возможность принять это предложение.
Вспомните четыре «нет», которые предложил президент Южной Кореи и которые были поддержаны государственным секретарем США.
Нет попыткам сменить строй в Северной Кореи; Нет попыткам силой разрушить режим в Северной Корее; Нет стремлениям развернуть американский военный контингент за 38-ой параллелью; Нет попыткам ускорить воссоединение Кореи.
Мы надеемся, что эти обязательства побудят Ким Чен Ына прекратить свою программу ядерного оружия, сесть за стол переговоров и таким образом встать на единственный путь, который может гарантировать безопасность региона в целом.
И, конечно, часто можно слышать слова о том, будто, взвешивая свои варианты, Ким должен учитывать печальные опыт тех, кто прошел через разоружение.
О Ливии, где лидер наслушался льстивых речей Запада и отказался от своей программы ядерного оружия – и в результате был свергнут с молчаливого согласия Запада.
Об Украине, которая фактически сдала свой ядерный арсенал и в результате – впервые в Европе с 1945 года – пострадала от принудительной потери территории. Исходя из этого, делается предположение, что если Ким подчинится, он самостоятельно предрешает свою судьбу.
Я отвергаю эти аналогии.
Концом Каддафи стало восстание его собственного народа, в том числе на улицах Триполи. И даже если бы он успел вовремя завершить создание ядерного арсенала, и даже несмотря на то, что он заслуженно пользовался репутацией человека переменчивого и непредсказуемого, вряд ли он решился бы на использование атомной бомбы в своей собственной столице, в которой находился и сам.
Согласно стратегиям выживания, это было бы эксцентрично даже для него.
Что касается примера Украины, то тут принципиальная разница будет в том, что ни у кого, ни у Южной Кореи, ни у какого-либо другого государства-соседа, нет никакого плана относительно национальной территории Северной Кореи.
И, конечно же, Ким Чен Ын должен задать себе фундаментальный вопрос о том, становится ли Пхеньян в результате его нынешней деятельности безопаснее для него самого и для его режима.
Никто не хочет какого-либо военного решения проблемы. Но Ким и мир должны понять, что, когда 45-й президент США всерьез относится к режиму под руководством человека, который не только угрожает оставить от Нью–Йорка «пепел», но и который стоит на пороге обретения возможностей для выполнения своей угрозы, боюсь, что президент США – кем бы он или она не были – будет иметь полную обязанность подготовить любые варианты для обеспечения безопасности не только американского народа, но и всех тех, кто укрылся под американским ядерным зонтом.
И я надеюсь, что Ким также подумает о следующем: если его цель заключается в том, чтобы запугать США и заставить их полностью уйти из Восточной Азии, то мне кажется, что его текущий курс, нацелен практически на достижение обратного эффекта.
Президент Южной Кореи г-н Мун, который до сих пор считался одним из самых открытым к взаимодействию с Северной Кореей политических лидеров этой страны, уже устанавливает систему ПРО THAAD американского производства.
И легко представить себе рост внутреннего давления, которое оказывается на правительства в Японии и Южной Корее для того, чтобы вооружиться любыми средствами, необходимыми для защиты населения этих стран от ядерной Северной Кореи.
Словом, перед Пхеньяном стоит та же дилемма, что и перед Тегераном: продолжая развивать свой ядерный потенциал, Ким рискует спровоцировать в регионе реакцию, которая одновременно будет и оборонительной, и конкурентной, которая будет уменьшать, а не повышать его безопасность, и, следовательно, снижать, а не повышать шансы режима на выживание.
Потому, я надеюсь, Ким увидит, что в его семейную доктрину национальной самостоятельности – чучхе – не вписывается результат, ведущий к росту военного присутствия США в Восточной Азии, не говоря о рисках, которые могут поставить под угрозу его режим.
И пока он этого не поймет, у нас не будет иного выбора, кроме дальнейшего наращивания давления.
Одним из наиболее обнадеживающих событий в этом году стало то, что Совет Безопасности ООН – при твердой поддержке Великобритании – трижды единогласно принял резолюции, призванные затянуть экономическую удавку на шее режима. И когда в начале этого года я присоединился к обсуждению вопроса о Северной Корее в Cовете Безопасности, меня поразило непривычное отсутствие разногласий.
Впервые китайцы согласились наложить жесткие ограничения на экспорт нефти в Северную Корею. До этого времени это было табу.
В китайской политике произошли явные изменения, и это можно только приветствовать.
Во время своей речи на 19-ом Съезде партии на прошлой неделе президент Си приветствовал положение Китая в качестве мировой державы, и я бы сказал, что нет более неотложной проблемы для Китая и направления, по которому у Китая есть большее влияние, чем угроза международной безопасности, представляемая поведением Северной Кореи.
Кроме того, между Китаем и США происходит беспрецедентная дискуссия о том, как урегулировать этот кризис, ─ кстати, я считаю, что эта близость является хорошим знаком для мира ─ и я должен воздать должное моему коллеге Рексу Тиллерсону за его усилия.
Что бы мы ни думали об этом режиме и его действиях, в конечном итоге правящая элита Северной Кореи состоит из людей.
Мы должны найти способы достучаться до них и в то же время не просто ужесточать санкционный режим, но и следить за исполнением уже наложенных санкций; причем ключ к решению этой задачи снова находится в руках китайцев.
Пришло время режиму Северной Кореи сменить курс, и если он сделает это, то мир сможет показать, что он снова способен на то дипломатическое творчество, которое, после трудных переговоров, привело к заключению Договора о нераспространении ядерного оружия и которое спустя 12 лет постоянных усилий увенчалось разработкой СВПД.
Это будет нелегко, но цена неудачи может быть катастрофической.
Мы не можем отменить изобретение ядерного оружия или отмахнуться от него; а события на Корейском полуострове являются самым четким возражением в адрес тех (комментарии политического характера удалены), кто заявляет, что мы должны в одностороннем порядке отказаться от своего собственного ядерного оружия.
Иметь в своем распоряжении средства ядерного сдерживания – дело нелегкое и недешевое; более того, это налагает на страну огромную ответственность.
Мы являемся одной из немногих стран, которым особо поручено в рамках ДНЯО обладать таким страшным оружием, и мы делаем это не только ради нашей собственной безопасности, но и – через НАТО – ради защиты десятков наших соратников.
И, поддерживая эти запасы – минимальные запасы, должен отметить, которые были сокращены вдвое со времен пика Холодной войны – мы играем свою роль в сдерживании амбиций государств-изгоев.
После окончания Холодной войны прошло 25 лет, выросло новое поколение, которое не помнит об угрозе ядерной зимы, и мало разбирается в пугающей логике гарантированного взаимного уничтожения.
Воспоминания о Хиросиме и Нагасаки сегодня буквально стираются из памяти живущих людей.
Когда такие люди, как Алан Чалфонт, создавали ДНЯО, эти ужасы были еще свежи в сердцах людей в мире. Мы не должны быть настолько забывчивыми или самодовольными, чтобы нам потребовался новый урок о том, на что способно это оружие или какова цена неумения ограничить его распространение.
ДНЯО – одно из великих дипломатических достижений прошлого века. Он выдержал испытание временем.
В его сдержанности и зрелости отражена неожиданная мудрость человечества и почти эволюционный инстинкт выживания человеческого рода.
Задача нашего поколения – сохранить этот договор, и британская дипломатия будет в первых рядах этого начинания.
Спасибо за внимание.